Линор Горалик — писательница и художница (она также известна как автор комикса «Заяц ПЦ и его воображаемый друзья — Ф, Щ, грелка и свиная отбивная с горошком»). Линор открыто говорит о том, что живет с биполярно-аффективным расстройством и много лет ходит на психотерапию.
Решение пойти к психотерапевту, диагноз и лечение
Как вы поняли, что что-то не так, и нужно обратиться к психотерапевту? Была ли какая-то «точка невозврата»?
Я пришла к терапевту по совету близкого друга, который сам был в терапии очень много лет. Совет был прекрасным: к этому моменту меня уже давно консультировал психиатр и я получала медикаментозное лечение, но ясно было, что этого недостаточно. Этот друг помог мне понять, что есть вещи, которые не снимаются таблетками. С тех пор в совокупности я в терапии уже больше восемнадцати лет.
Получается, может быть недостаточно просто пройти курс терапии, решить проблему и закрыть эту тему. Для вас это пожизненная история?
Я не имею ни малейшего права на такие категоричные заявления, я могу только поделиться тем, что знаю из разговоров с близкими. Мой личный опыт показывает, что абсолютно все люди разные. Я знаю людей, которые проходили курс и больше не возвращались в терапию. Я знаю людей, которые, как и я, живут с терапией очень много лет. Но я, например, делаю перерывы, а кто-то не делает. А кто-то решает свою проблему и через несколько лет возвращается с другой. У всех свои варианты.
За все это время вы меняли специалистов или ходили к одному и тому же?
Я ходила к трем психотерапевтам за это время. С одним из них мы работали недолго, с другим я провела восемь лет и сейчас хожу к третьему. Но я меняла специалистов не потому, что они меня не устраивали. В первый раз было чувство, что проработаны текущие проблемы, и терапия постепенно сошла на нет. В следующий раз я решила, что пора возобновлять терапию, спустя много лет, и за эти годы с удовольствием рекомендовала своего замечательного терапевта многим близким людям, так что сама вернуться к нему уже не могла. Сейчас со мной работает прекрасный специалист, и я очень ему благодарна.
Это был самый главный инсайт за годы терапии?
Конечно, инсайтов было много, и это очень личные вещи. Но важно сказать, что для меня терапия — это не погоня за инсайтами. Есть, наверное, люди, которые воспринимают это так: не было инсайта — сессия прошла напрасно. Для меня главная цель — сохранять нормальное качество жизни.
Как думаете, в каком состоянии вы были бы сейчас, если бы не ходили к психотерапевту и психиатру?
Я думаю, меня бы уже просто не было.
Потребность в страдании и «модные» диагнозы
Есть стереотип, что психологические проблемы помогают творить, и все люди творческих профессий должны постоянно страдать. А психотерапия, напротив, скорее избавляет от страданий. Лично вам это не помешало? Если да, то как вы с этим справлялись?
Любой человек, который считает, что другой должен страдать, чтобы культура процветала и приносила ему удовольствие — сам, как мне кажется, не очень в порядке. Никто не должен страдать. Любой человек, который может обратиться за помощью, чтобы жизнь стала лучше, имеет на это полное право.
Я выяснила лично для себя, что терапия помогла мне (на мой субъективный взгляд) стать лучше во всем, что я делаю. Сначала у меня, конечно, были такие опасения — было очень страшно идти к психиатру, потому что я боялась потерять свое «я». Это очень распространенный страх, насколько я знаю. Но я потеряла (отчасти) только свою болезнь — и это помогло мне начать, как мне кажется, лучше понимать мир, яснее видеть, четче мыслить, разумней действовать, входить в контакт со своими эмоциями. И все это, на мой взгляд, только помогает человеку делать осмысленные вещи. Конечно, болезнь не исчезла полностью, и она тут, я с ней живу. Но я стала обретать себя, а не наоборот.
Кроме того, это очень расхожий и очень невежественный, мне кажется, стереотип — что терапия и психиатрическая помощь избавляют тебя от эмоций. В моем случае терапия помогла мне увидеть мои эмоции и понять их, войти с ними в контакт, а медикаментозное лечение просто спасает меня. Я никому не пожелаю нелеченного психического расстройства — как и любой нелеченной болезни. Словом, мне кажется, что желать другим людям страдать, «чтобы они нам творили», — это какая-то очень жестокая конструкция.
Сейчас многие публичные люди признаются в том, что у них есть ментальные расстройства, часто — депрессия и биполярно-аффективное расстройство. Вы также открыто говорите, что вам диагностировали БАР. Вас когда-нибудь осуждали за то, что вы просто присвоили себе «модный» диагноз?
Диагнозы могут быть одновременно модными и реальными. От того, что какое-то платье становится модным, оно не исчезает. Чахотка когда-то была модным заболеванием, но туберкулез реально существовал. Я пишу в «Теорию моды» и занималась темой того, как взаимодействует мода и болезнь: от того, что общество внезапно начинает полагать какое-то заболевание привлекательным, люди не перестают страдать (и умирать, если уж на то пошло). А вот проблем у них, если очень упрощать разговор, только прибавляется: например, «модную» болезнь часто реже диагностируют, и людям могут отказывать в помощи, принимая их за симулянтов. Или, напротив, ставить пациентам «модный» диагноз, не замечая, что речь идет о совершенно другой симптоматике. И одна из самых существенных проблем «модности» того или иного заболевания — обесценивание страданий тех, кто живет с определенным диагнозом: «У него не биполярка, он просто хочет быть модным». Это жестоко и несправедливо. Лично мне повезло — я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Но я очень сочувствую людям, на чью долю такое выпало.
Как жить с БАР
Люди по-разному реагируют на свои психологические диагнозы. Кому-то становится легче, потому что они наконец понимают, что с ними. Кто-то пугается и обижается на мир. Что вы почувствовали, когда узнали, что у вас БАР?
Я была счастлива, потому что мне смогли начать подбирать подходящее лечение. Дело в том, что мне не сразу поставили диагноз БАР: очень много лет я жила с диагнозом «Большое депрессивное расстройство». У меня были очень тяжелые депрессивные фазы, мне долго подбирали медикаменты, но все было не очень хорошо. Кроме того. медикаменты, которыми я тогда лечилась, были не такими эффективными, как сейчас: я все-таки впервые обратилась к психиатру больше 25 лет назад.
Но главное — долгое время я не понимала, что у меня есть маниакальные фазы. В маниакальных фазах я начинала, как мне казалось, просто Очень Продуктивно Работать. Это довольно частая история для людей с БАР: если бы в маниакальной фазе я носилась по вечеринкам или играла в казино несколько дней подряд, мне бы давно поставили правильный диагноз.
Но я переставала спать и есть и просто работала по 24 часа в течение недели, брала на себя огромные обязательства, чувствовала, что я могу потянуть любой объем работы. Мне казалось, что это и есть нормальная производительность, а все остальное время я слабак и тряпка. Я почти переставала взаимодействовать с людьми, у меня начиналась паника при мысли, что я не успею сделать что-нибудь из своего списка дел, я изобретала системы продуктивности и не могла заснуть от потока идей. Потом наступала расплата: я проваливалась в тяжелейшую депрессию. И мне не приходило в голову рассказать про эти периоды безумной работоспособности ни одному психиатру. Потом я узнала, что люди, у которых маниакальные периоды устроены похоже, сталкиваются с той же проблемой: мы живем в обществе, поощряющем overperformance, и нам мнится, что у нас в эти моменты все, наконец, как надо. Только когда я стала старше и прочитала не одну книгу о том, как устроены психические расстройства, я узнала, что это — одна из форм маниакального поведения. Тогда я пришла к своему психиатру и сказала: «У меня есть такой симптом, когда я выхожу из депрессии». «Вау, — сказал психиатр, — как хорошо, что мы это узнали!».
Мне сменили диагноз и медикаментозную схему, я начала получать другие препараты, меня начали учить взаимодействовать с маниакальными фазами, и я немыслимо пошла на поправку. Началась другая жизнь, мне стало гораздо легче — депрессии, естественно, тоже стали смягчаться. Психиатр научил меня по гиперфокусу и гиперпроизводительности распознавать гипомании (прим.ред.: облегченная маниакальная фаза) и взаимодействовать с ними, зачастую предупреждая маниакальные фазы. Все изменилось к лучшему. Мне до сих пор бывает тяжело, но это не сравнить с тем, что было.
Вы описываете маниакальные эпизоды как очень высокую производительность, яркую жизнь, которая кажется нормальной. У вас никогда не было соблазна остаться в этом состоянии?
Мы живем в мире, где гиперпроизводительность считается хорошей вещью. Но мало кто понимает, как там внутри ужасно (лично мне — я не могу говорить о других). Ты не ешь и не спишь, постоянно работаешь и при этом чувствуешь, что ты ничего не успеваешь, делаешь плохо и недостаточно. У тебя нарушается дыхание, возникают треморы, все время болят мышцы. Ты не выходишь из дома, потому что не можешь оторваться от работы. Ты не в эйфории — ты в страшном напряжении. И самое ужасное — ты рискуешь взять на себя огромное количество обязательств, потому что тебе кажется, что ты все всегда будешь успевать, тебе море по колено. А потом с ними надо справляться — и ты справляешься, но это ужасно тяжело. Для меня мания и гипомания — это отвратительно. И еще: та работа, которую ты делаешь в маниакальной фазе, по большей части никому не нужна. Потому что ты занимаешься не чем-то замечательным и важным — тебе просто важно все время чем-то заниматься. Это вообще не соблазнительная схема. Я боюсь этих эпизодов. Сейчас, когда я стабилизирована медикаментами, они случаются гораздо реже, и я переношу их гораздо легче. Я знаю, что при первых признаках мне надо обращаться за помощью — и я это делаю.
Как это — жить с БАР? Приходится ли соблюдать какие-то правила, заставлять себя что-то делать или, наоборот, ограничивать себя в чем-то?
Изменились три вещи. Первое — даже в самых тяжелых состояниях ты твердо знаешь, что это пройдет. Главное, чему ты учишься при этом диагнозе — фазы проходят. Станет легче. Может казаться, что ты в аду навеки, но головой ты знаешь, что страдание всегда временно.
Второе — ты учишься себя мониторить. Следить и понимать: не мир рушится, не ты сходишь с ума, не все ужасно. Это называется «депрессивная фаза», нужно позвонить врачу и рассказать, что происходит. Просто надо следить за этим, как за любой хронической болезнью.
Третье — ты знаешь, что помощь есть. Ты не обязан жить с этим один. Можно обратиться к кому-то, и тебе станет легче.
Тяжелый год: что делать, если плохо
В других интервью вы говорили, что с детства боялись катастроф и войны. Как вы восприняли события 2020 года? Вам не было тяжелее, чем остальным?
Сейчас мне легче, чем очень, очень, очень многим: у меня много работы, и она прекрасная, мои близкие здоровы. Я восхищаюсь теми, кто блестяще справляется с этим ужасным годом в несоизмеримо более трудных обстоятельствах, чем мои, и учусь у них.
Как продолжать жить и работать, когда тревога и грусть отнимает силы? Что вы посоветуете людям, которые сейчас не могут обратиться за помощью?
Я могу разве что рассказать, что помогает лично мне. Об общении с близкими я даже не говорю — это само собой. Их любовь и поддержка всегда спасают меня, ничего важнее просто нет. И: я верующий человек, вера для меня — основа повседневного выживания, конечно. Но если говорить прямо о каких-то техниках — существует, например, известная практика «Утренние страницы»: у меня есть блокнот, куда я их пишу. «Утренние страницы» — не дневник, это возможность сесть утром и написать все, что тебя тревожит и беспокоит, возможность поговорить с самой собой и понять, как ты проживешь день. Мне это помогает, это большая поддержка. Еще помогает медитация. Можно выбрать самую простую : я долго пользовалась HeadSpace, это как раз приложение для тех, кто не умеет медитировать. Так или иначе, медитация — прекрасный способ хотя бы десять минут побыть наедине с собой и своим телом. Но вообще мне кажется, что это какие-то вещи, которые каждый изобретает для себя, и они могут быть совсем крошечными. Лишь бы работало.
Беседовала: Анна Алымова
Консультация психолога онлайн — помощь уже рядом
Часто мы склонны преуменьшать свои трудности или надеемся, что сложный период просто закончится и станет легче. Но если время проходит, а ничего не меняется, это повод обратиться за помощью. В Alter вы можете бесплатно, анонимно и без регистрации подобрать психотерапевта, который окажет вам профессиональную поддержку. Записаться на сеанс можно круглосуточно, а если услуги специалиста нужны срочно — в чате поддержки вам найдут психолога и помогут записаться на сеанс.
